Слово Божие и слово человеческое. В чем их различие? Сегодня на эту тему наша беседа с о. Анатолием Куликовым.
«Господствуй над языком и не умножай слов, чтобы не умножить грехов твоих. Господь дотоле хранит душу твою, доколе ты хранишь язык твой» (прп. Антоний Великий).
— Разница между словом Божиим и словом человеческим, наверное, столь же велика и глобальна, как разница между Богом и человеком. Наша вера говорит о том, что дар слова у человека есть проявление Образа Божия. То есть тем самым своей словесностью, вот этой способностью выражать себя через слово, мы каким-то удивительным образом похожи на Бога. Конечно, если вспомнить мнение многих святых отцов, их непоколебимую уверенность в том, что смысл жизни человека заключается в обожении человека, в том, что человек должен стать богом, ну скажем с маленькой буквы, по благодати, не по природе, тогда наверное можно говорить, что в том удивительнейшем состоянии, когда человек уже будет соединен с Божественной природой, наше слово будет больше походить на слово Божие, чем сейчас. Сейчас мы просто можем констатировать факт, что разница есть и она очень большая.
— А вообще что такое «слово»? Слово Иисуса Христа?
— Тут надо разделять: если понимать слова Богочеловека Иисуса Христа, то, что Он говорил людям, говорил апостолам – это одно. Или если Его Самого называть как Бога слова, то это разные предметы, хотя называются они одинаково.
Чтобы нам с вами сильно в глубины богословия не удаляться, можно упомянуть одну такую несложную вещь: есть объяснение, толкование на те строки Евангелия от Иоанна, что «в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин 1:1). Почему Сын Божий, второе лицо Троицы, называется Словом? Вот здесь, по-моему, Иоанн Златоуст очень так деликатно, чтобы не повредить тайну богословия, нам говорит, что премудрость Божия через апостола Иоанна нам показывает некие свойства лиц Святой Троицы. Потому что если только говорить «Бог Отец» и «Бог Сын», то бывает, что у человека приземленного тут же возникают в воображении чисто какие-то земные предметы. То есть он представляет уже предвечное рождение Бога Сына как у людей. И отсюда возникают вопросы: а где тогда Бог-мать? И как это могло быть? И могло ли быть вообще? Иоанн Богослов понимает, что Бог Отец и Бог Сын вызовут много ненужных споров, которые все равно были вызваны, все равно много ересей, к сожалению, возникло. Вот он для этого здесь применяет такие сравнения. Причем, как говорят толкователи, исследователи, не он первый Божество называет Логос, есть даже такое мнение, что он берет за пример некие богословские системы, схемы древнегреческих школ, отчего некоторые исследователи и не склонны верить в Божественность Евангельского Откровения, говорят, что христиане это от кого-то скопировали. Здесь Иоанн Златоуст говорит, что как ум совершенно бесстрастно, без каких-то эмоций, без каких-то чувств рождает слово, и ум без слов не может быть, потому что через слово проявляется сила ума, — точно так же и здесь вечный ум, Божественный ум, Бог Отец так рождает Слово — Бога Сына.
Как говорили святые отцы, чтобы богословствовать, надо быть как минимум святым и жить святой и непорочной жизнью, чтобы Дух Святой в тебе всегда обитал. А потом еще для этого нужно иметь определенный дар, отчего и в церкви мы с вами видим, что святых, которых бы церковь именовала богословами, можно по пальцам перечесть. Иоанн Богослов, Симеон Новый Богослов, Григорий Богослов, вот, по-моему, и все. Ведь говорить о Боге – это не просто рассуждать о вещах Божественных, это более серьезные, более глобальные вещи. А если мы говорим о тех словах, которые произносил Господь – то, конечно же, это было слово человеческое, которое Он обращал к людям, потому что к людям земным и нужно было по земному обращаться.
Если мы будем читать Евангелие, то там можно увидеть такой момент, когда ко Христу пришел фарисей по имени Никодим и стал задавать какие-то свои вопросы, Господь ему говорит, что для спасения необходимо заново родиться, и мы видим, как Никодим не понимает, и Господь говорит такую удивительную вещь: что вы же, фарисеи, образованные люди, Я вам говорю земные вещи земным языком, а вы не понимаете. А как вы будете понимать, если Я буду говорить с вами о небесном и небесным словом? Конечно, Господь мог говорить небесным языком, но для людей это было бы совершенно неясно, поэтому Господь говорит как человек. Отсюда в Священном Писании мы видим много земных предметов, которые берутся за примеры, взять те же самые притчи, которые Спаситель рассказывает: «Вышел сеятель сеять семя свое…» (Лк 8:5). Видим обыкновенный земной пример, но за этими обычными земными словами Христа всегда стоит очень много. Господь ведь и пришел на землю не для того, чтобы здесь, на земле, устроить земное царство, чтобы люди жили хорошо, чтобы вода горячая была, чтобы тепло было… А для того, чтобы людей позвать назад, туда, откуда люди пали, вернее даже туда, куда люди не дошли. Ведь святые отцы говорят, что Рай, где были Адам с Евой, это тоже место еще не абсолютного блаженства. Люди могли там развиваться, но того обожения, ради которого мы существуем, там еще не произошло.
— В Евангелии от Луки мы читаем, что слово Господа было со властью. Что это значит? То есть Его слова имели силу необыкновенную, они воскрешали, творили чудеса, преобразовывали душу человека?
— Здесь мы с вами можем увидеть такой феномен слова как проводника, то есть силы, которая наполняет человека. Почему у нас, у людей, такого нет? Почему мы не можем словом исцелить, не можем словом воскресить? Почему мы не можем словом сотворить какое-то чудо? Объяснение очень простое: потому что мы внутри пустые чаще всего. Эту пустоту, эту тоску, скуку мы, так или иначе, постоянно ощущаем. Чем это обосновано? Тем, что человек от Бога отпал. Наши души представляют собой некий сосуд, который обязательно должен быть наполнен. Получается, что если благодати нет, то там или пустота, или страсти. И когда я что-то говорю, озвучиваю какое-то свое состояние, ведь слово есть то, через что мой невидимый ум, то, что духом человека является, то, через что он может в мире проявляться, может быть увидено, услышано, а если дух у меня слаб, если я внутри пуст, то соответственно и слова мои слабы. И если вот так посмотреть на жизнь нашу, то мы постоянно видим пример: когда человека слушают, когда его слово становится сильным и понятным? Только тогда, когда он имеет что-то внутри, когда он имеет какое-то переживание, имеет какой-то опыт, когда он говорит «от сердца», тогда к его слову прислушиваешься, ему веришь. И наоборот, другой человек скажет те же самые слова, до последней запятой, а его не слышишь, его слово не доходит. А тут Бог, ставший человеком… Конечно же Его слово со властью, ведь Он исполнен благодати Божей, Он Сам является источником этой силы и, несомненно, то, что Господь говорил, всегда было со смыслом, это всегда было слово не пустое, это не просто оболочкой звуков, «кимвалом бряцающим», а это была сила, которая исходила в форме этих слов. И если Господь скажет: «Встань, возьми одр твой и ходи» какому-нибудь пять минут назад парализованному человеку, то мы видим чудо: человек встает и идет. Но есть такой интересный момент: Господь, будучи Богом всемогущим, Своей силой управляет, там нет такого, чтобы она из Него бесконтрольно изливалась. Ничего подобного. Когда Господь, скажем, исцелит какого-нибудь прокаженного или слепого, то Он говорит: «смотри, никому не говори». Казалось бы, Бог сказал: никому не говори. А тот идет, и всем рассказывает. То есть видим, что Господь вроде бы и сказал, подав нам пример скромности, но у Него не было в тот момент намерения и замысла, чтобы человек молчал. Ведь если бы Господь захотел, чтобы человек не говорил, то у него, наверное, язык бы онемел. Так что везде есть свой смысл.
— Свт. Феофан Затворник пишет: «Говоря – ты рождаешь слово, ты произнес слово и оно никогда уже не умрет, но будет жить до Страшного Суда, оно станет с тобой на Страшном Суде и будет за тебя или против тебя». Это мы уже переходим к значению слов человеческих. Какова должна быть мера ответственности, когда мы говорим, произносим те или иные слова?
— Эту меру Господь озвучил очень четко: “Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда” (Мф 12,36). Конечно, тут может возникнуть вопрос: а почему так строго? Мы очень много ведь чего говорим, совершенно не отслеживая, что при этом происходит. Видимо, когда человек говорит – он не просто сотрясает воздух, не просто пошла волна звука, и кто-то может его услышать. А если я в лесу что-то сказал? Кто меня слышит? Кому от моих слов хорошо или плохо? Возможно, здесь происходят невидимые духовные процессы. Очень важно следить за словом своим, важно молчать больше.
Василий Великий говорил, что даже если ты говоришь о чем-то добром, хорошем, благочестивом, полезном, но если ты говоришь много – все равно душа твоя пустеет, она опустошается, и то тепло, тот дар Божественной благодати, который ты получил – он может весь выйти. Поэтому такая присказка есть: «сколько баню жарко не топи, если постоянно двери открывать, то все равно будет холодно». Так же и с душой. Видимо, не просто так слово нами произносится, что-то и с душой в этот момент происходит.
Есть такое мнение, что у Адама до грехопадения слово было с властью, то есть он действительно мог своими словами влиять на окружающий мир. Он мог сказать, и было бы так. Почему Господь об этом напоминает тем же апостолам, говорит, «…если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас» (Мф. 17:20). Что такое взять, и горы передвинуть словом? Это повлиять на окружающий мир. Даже в геологическом плане происходят изменения земной коры, горы передвигаются. Получается, что человеческое слово может иметь такую силу, что человеку могут подчиняться и стихии, и силы какие-то, потому что когда человек находится в соединении с Богом, тогда весь окружающий мир начинает в нем чувствовать отражение своего Творца, начинает подчиняться. И возможно Господь как раз так устроил, что именно через слово человек может и влиять на мир. И получается, что человеку в этой земной жизни надо научиться очень внимательно следить за тем, что говоришь. Представьте, если каждое слово сейчас будет с властью. Какие катаклизмы начнутся во вселенной! Это страшно представить, если каждое слово у нас будет иметь силу. Сказал в гневе на какого-то человека: «да чтоб ты провалился!»… Это мы разрушим все вокруг себя своими словами. И может Господь педагогически так нас научает. Потому что если ты стремишься войти в вечную жизнь, там ты с Богом соединишься, и там ты должен уметь владеть самим собой.
— Давайте перечислим грехи нашего языка.
— Их великое множество! Как говорил апостол, маленький орган – язык, но от него великое зло.
— Например, празднословие…
— Многословие, сквернословие…
— Осуждение, наверное, еще?
— Ложь, клевета, лесть…
— Давайте поговорим о празднословии или пустословии.
— Здесь нам с вами надо замолчать… Тишина – это таинство будущего века. Но нам с вами молчать нельзя, потому что так Господь устроил, что существует радио «Воскресение», по которому может быть кто-то что-то услышит и, Бог даст, человеку это чем-нибудь, да поможет. Будем надеяться, что Господь даст нам силы держать свой язык от празднословия и пустословия. Один святой для того, чтобы научиться молчать, три года во рту носил камень. Это постоянно ему напоминало, что не надо рот открывать.
— А монахи, уходившие в скиты?
— В православной традиции действительно есть такой подвиг – благоразумное молчание. Но этот подвиг не всем по плечу, и не всякого человека в древние времена, да и сейчас, благословляли этим заниматься, потому что для этого человеку надо сначала к смирению прийти. Ведь силы для этого подвига могут и бесы дать, к сожалению, чтобы человек возгордился. В Евангелии мы встречаем человека глухонемого потому, что бес был в нем, бес просто влиял каким-то образом на этот орган речи, и он говорить не мог. Господь изгнал беса и человек смог говорить чисто и ясно. Так что могут быть две таких крайности.
У подвижников есть иногда подвиг полного молчания, но вот благоразумному молчанию мы все должны учиться постоянно, это значит научиться говорить по делу, научиться говорить тогда, когда тебя спрашивают, а самому без нужды в разговор не лезть.
В чем опасность празднословия? Во-первых, у человека язык становится неконтролируемым, и мы видим, что человек, когда впадает в празднословие, в болтовню, потом он совершенно незаметно для себя и осуждает, и обманывает, и клевещет, и он с ужасом замечает в себе, что я, оказывается, и сквернословлю. Одна женщина, которая никогда не сквернословила, садясь за руль машины, впадает в этот грех. У нее прямо выскакивают эти слова, когда что-то случается на дороге… Она об этом скорбит, сокрушается, и кается, и молится… Мы видим, что в этом плане опасность согрешить языком вообще с нами рядом всегда, а тем более тогда, когда язык становится «без костей». А дальше у человека сила воли расслабляется, ведь кто не умеет владеть языком, тот не сможет владеть всем остальным. Как владеть помыслами? На них просто внимания не успеваешь обращать, потому что постоянно что-то говоришь, у тебя постоянно внутри находится шум. А если ты помыслы свои никак не отслеживаешь, там и все грехи за помыслами могут прийти. И видим, что душа вся наполнена непонятно, чем, так что с празднословия могу все грехи начаться. А потом есть еще один такой негативный момент: человек, страдающий празднословием и как следствие многословием, — он не может молиться. Это даже обычной физиологией можно объяснить, когда наговорился за день – все равно ведь устал, и читать вечером молитвенное правило просто невозможно. Язык устал, и мысли разлетаются, нет сосредоточения, нет внутренней тишины, а для молитвы это необходимейшая вещь.
— А вот у прп. Антония Великого есть такие слова: «Святой Дух в христианине ничем так не погашается, как суетными беседами»
— Да, благодать изгоняется из человека. В Отечнике написано про одного старца, он жил затворнической жизнью, все знали, что человек он святой, то есть всякое его слово воспринималось с желанием. Он выходил из кельи только для того, чтобы в храм пойти причаститься, на службу. Причастится – и бежит назад к себе, а братья за ним бегут и говорят: «отче, остановись, поговори с нами!» Он говорит – «нет». Они: — «Отче, ты не любишь нас!» Он отвечает: — «Братья я вас очень люблю, но Бога люблю больше». То есть суть этих слов такая, что если я с вами останусь, я Бога потеряю. А как начнешь говорить – очень сложно удержаться.
История была про одного монаха святой жизни, причем благодать в нем явно действовала, много лет он подвизался в правильном духовном устроении, и однажды к нему пришел знакомый из другого монастыря. Остановились поговорить, и этот, первый, спрашивает второго о каком-то третьем знакомом: «как в вашей обители тот-то брат поживает?» Он говорит: «плохо поживает, нерадив». И этот, первый, согласился. «Да, говорит, плохо…» То есть, таким образом, невольно осудил человека. И в этот момент он почувствовал, что благодать от него отошла. Он ушел в пустыню и семь лет пребывал в безмолвии, только после этого на него Дух Святой сошел. Одно слово, которое он по невнимательности своей допустил, лишило его результатов всех трудов, которые были до этого.
А у нас сколько этих слов? Может, еще и от этого в нашей жизни нет какого-то преуспеяния. Это важно нам, христианам, понимать, потому что мы что-то читать пытаемся, что-то слушать, понимать даже пытаемся… Мы понимаем, что празднословие – грех, но кто серьезно в нем кается? Кто всерьез с этим борется? Единицы! Человек может воевать с пристрастием к курению, объедению, блудом, сребролюбием, силы тратить, а такой грех, как празднословие – что с ним бороться, вроде маленький он… А видим, сколько за этим маленьким грехом беды может быть!
— Мы не называем эти грехи языка смертными?
— Да, к сожалению. У нас такое расплывчатое понимание о грехах, и смертных в том числе. Мы привыкли давать им какую-то классификацию, что вот этот вот – смертный, этот – тяжелый, а этот так, попроще вроде бы…Любой мельчайший грех, к которому человек привыкает – он становится для него смертным, потому что он перестает в нем каяться, перестает его осознавать, его остроту, его ужас.
— Вот вы как священник сколько раз видели такого человека, который бы каялся в празднословии?
— По-настоящему? Да ни разу! Это упоминается на исповеди как один из… Как у нас в практике: списочек какой-то, или книжками пользуемся. Кто повнимательнее к себе – тот сам может что-то составить… Ну вот да, празднословие, пустословие… А чтобы действительно видеть за этим какое-то покаяние – даже, к сожалению, и не припомню.
— А полезны ли так называемые задушевные беседы в компании друзей?
— Преподобный Серафим Саровский говорил: «вряд ли на тысячу найдется человек, которому можно открыть душу свою». Для задушевного разговора необходимо доверие, необходимо ощущение безопасности, что я вот человеку откроюсь, и он мне в душу не наплюет. А такое доверие очень нечасто бывает. Это вот как иметь друга – это действительно дар Божий. Человек может всю жизнь прожить окруженный приятелями, знакомыми, а друга нет, нет какого-то единодушия. Часто задушевный разговор – это значит о чем-то подробно поговорить, а тема для такого разговора может быть самая нехорошая, например «перемыть кости» своему начальству, собрались два коллеги и давай задушевно осуждать…
— А если человек нуждается в поддержке, если его нужно ободрить, если нужно подпитать его душу может такая беседа быть полезной?
— Может. Но все же хорошо бы всем нам иметь чувство меры, чувство такта. Бывает, что в желании помочь словом мы часто оказываем «медвежью» услугу. Вроде бы человека хотим поддержать, а сами не замечаем, как начинаем уже осуждать его, учить. Как говорится, из лучших побуждений… Тебе вот сейчас плохо, потому что… И давай учить… А советы даем такие, которые и сами-то не выполняем.
— А тон, манера речи важны?
— Тон и манеры исходят, как правило, из внутреннего состояния человека, как Господь говорил, от избытка сердца говорят уста. То, чем наполнено сердце наше, в словах и проявляется. Если у меня внутри гнев – я, конечно, могу, стиснув зубы, говорить спокойно, но у меня по глазам будет видно, как я ненавижу этого человека, с которым говорю. А если я зубы не буду стискивать, то я буду кричать. Вот вам и манеры. Есть такой святой прп. старец Оптинский Лев, вот он был гневлив от природы, ведь гнев – это не грех как таковой, это сила души человеческой, которую Бог человеку вложил для того, чтобы человек мог добро защищать свое, и от зла отказываться. Это то, что относится к нашему характеру, темпераменту человека. Бывают люди мягкие и плавные, а другие жесткие и твердые, но нельзя ведь сказать, что этот хороший, а тот плохой. После грехопадения в человеке все изменилось, эти естественные наши силы поломались, и эту изломанность мы по наследству постоянно принимаем. Повредившееся рождает поврежденное. Старец Лев был гневлив, и он говорил: вот приходит ко мне человек, я чувствую, что закипел, что сейчас полезет из меня что-нибудь, я просто ухожу из кельи в другую комнату, отдышусь, успокоюсь, а потом прихожу к человеку и дальше с ним говорю спокойным мирным тоном.
Все-таки, хотелось бы верить и надеяться, что может у нас такое получаться, что для всякого диалога все равно нужно быть спокойным, уравновешенным, тон должен быть мирным, доброжелательным, он лучше принимается. Вот как бывает в воспитании детей, как говорят и педагоги, и опытные родители: когда ребенок не услышал твой спокойный тон, ты на него крикнул – и он вроде услышал. Но замечаешь дальше удивительные вещи: с каждым разом приходится кричать громче, больше, чаще. Видишь, что вроде бы доходит, но надо громкость прибавлять. А если снова говоришь уже потише, как в первый раз, то он вообще тебя не слышит. Происходит ответная реакция: ты голоса добавил, «молний» в глазах добавил, вроде бы эффект есть, но уже прошлого не вернешь, человек уже входит в состояние такой защитной стойки. Получаешь ответную реакцию. Мы друг друга постоянно приучаем к такому напору, давлению, крику. Но ведь ласковое слово и кошке приятно, если слово сказано с любовью, с тактом, не лицемерно, а по-настоящему доброжелательно, то оно чаще всего принимается. Мы, христиане, друг к другу обязаны с любовью всегда обращаться. Просто обязаны.
Если мы друг друга любить не умеем, то и христианами мы не являемся. Господь ведь говорил: «по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13; 35) Если любовь не имеете – вы не ученики Господа. Все очень просто. И в этом плане наша лучшая проповедь о Христе – это наше друг к другу отношение. Ведь во времена апостолов люди не потому зачастую к церкви присоединялись, что их как-то догматически убедили, нет. Они говорили: как вы любите друг друга! Нам хочется быть вместе с вами, хочется, чтобы и к нам так же относились.
— Как следует понимать такое указание Господа: «не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» (Мф. 7;6)?
— Здесь подразумеваются люди, ведущие нечистую жизнь, нечистую нравственно. Естественно, когда человек живет «чумазо» в плане грехов своих, то душа его, пока он не покается, будет неспособна какие-то глубины веры понять и принять, те сокровища веры, которые нам открыты. Человек, у которого сердце мертвое от грехов своих, не способен это понять, и он будет это отвергать и даже хулить. И Господь говорил, что когда вы кому-то что-то проповедуете, то вы просто это имейте в виду. Это важно, потому что нам порой хочется поделиться всем на свете. Что-то узнал из проповеди, почувствовал силу молитвы – а давай всем вокруг себя об этом рассказывать! И мы начинаем обижаться, почему нас не слышат, не понимают, почему с нами не соглашаются. Но они не могут понять, не могут согласиться. Это тебе было открыто, а человек, может, действительно пока не способен это воспринять. Ты ему жемчуг даешь, а он, простите, в душе еще как поросенок. Это к слову об ответственности за слова, которые мы произносим, особенно если это слова о Боге, о жизни духовной. Здесь надо очень осторожными быть.
— А шутить можно?
— Естественно. Но шутка должна быть не обидной. А то можно так пошутить, что человек потом впадет в отчаяние и уныние. Но помните, что «делу – время, потехе – час». Человека, который постоянно шутит, называют клоуном. С другой стороны, если человек постоянно «бука», очень сухой и строгий – это опять плохо. Но если он так занят своей духовной жизнью, своим миром, своим сердцем, если у него ангелы там поют – то, конечно, ему не до нас. Нужно иногда заниматься таким анализом, думать, а к чему приведет мое слово, не будет ли это искушением для человека? И тогда уже рот открывать.
В эфире радиоканала «Воскресение» с о. Анатолием Куликовым беседовала В. Ефремова
Оставьте комментарий